Когда футбол уже сдался, волейбол продолжает выдерживать натиск коронавируса. По крайней мере, пока. Завтра питерский «Зенит» сыграет первый полуфинальный матч Кубка ЕКВ против новосибирского «Локомотива», а 22 марта в рамках чемпионата России примет «Белогорье».
Гостем нового выпуска шоу «Оле, Гуакамоле» (или «Спорт есть!») стал лучший волейболист Словакии, поигравший и за сборную России – доигровщик «Зенита» Лукаш Дивиш.
– Лукаш, объясните людям, кто такой доигровщик. Для тех, кто познает волейбол только сейчас.
– Доигровщик – это человек, который постоянно находится на площадке. Он отвечает практически за все элементы в волейболе. Самая главная и важная задача – прием для всей команды. Он должен хорошо уметь и нападать, и подавать, и в защите играть, и логически думать, чтобы иметь ресурс менять игру, задавать темп. Он может решать концовки, придумывать ходы.
– Что вас привело в волейбол? Почему вы начали играть именно в него?
– Я из волейбольной семьи. Мой старший брат играл в волейбол, а я всегда смотрел на него. Папа с дедушкой тоже занимались волейболом. Можно сказать, этот спорт у меня в генах. Я даже не рассматривал другие виды спорта, в том числе баскетбол или, может быть, теннис.
– В одном из интервью у вас спросили, любите ли вы футбол. Вы сказали: «Нет, я за ним не слежу». Это какая-то ревность спортивная?
– Нет, знаете, мне это просто неинтересно.
– В Словакии же он популярный.
– Да, он везде популярный.
– Это, наверное, и противно, что он везде популярный?
– Он слишком простой.
– Для человека, который на площадке отвечает за массу процессов, наверное, действительно простой.
– Я понимаю, что это на массу. Это даже не спорт, это другой мир.
– Когда получали российский паспорт, вы сказали, что в какой-то момент вам стало тесно в рамках сборной Словакии. Что в стране нет ни денег на волейбол, ни внимания. Так и осталось?
– Стало хуже. Я недавно разговаривал с ребятами и тренерами, с которыми мы вместе выступали за сборную, достигали успехов, они говорят, что даже нет ресурсов среди молодежи. Они и хотели бы поднять спорт, но не на ком. Молодежь не интересует волейбол.
– В России вы начинали в новосибирском «Локомотиве», с которым в ближайшее время сыграете полуфинал Кубка ЕКВ. С какими ощущениями вы вернетесь в Новосибирск? Как вас встретят в чужой форме?
– Думаю, хорошо. Мы уже там играли меньше месяца назад.
– Но статус матча другой.
– Да, но в прошлый раз болельщики хорошо меня встретили, все приветствовали. Мне наоборот интересно опять поиграть в Новосибирске, потому что я играл там семь лет – большую часть своей карьеры. Я очень хорошо знаю зал, соперника. Они добавили темп и еще некоторые качества, благодаря которым лидируют, заняли первое место. Это достаточно опасный соперник, но мы сможем с ним справиться.
– Несколько лет назад Лукаш Дивиш говорил, что это лучший клуб, в котором он когда-либо выступал. После переезда в Петербург мнение изменилось?
– По достижению результатов он так и остается.
– Нет ощущения, что вы теперь выступаете за лучший клуб в другом месте?
– Конечно, здесь, в Питере, ощущения получше. Город европейский, менталитет тоже. Понятно, что сюда приезжает очень много иностранцев, все должны подстроиться под сервис и менталитет немного европейский, расслабленный, адекватный, культурный.
– Вы рассказывали, что так и не привыкли к Германии, хотя за «Фридрихсхафен» выиграли три немецких чемпионата и одну Лигу чемпионов, выучили немецкий и были там успешны. Оказывается, это все из-за того, что вы часто получали штрафы.
– Да нет. Ну получил я сразу штраф за превышение скорости, да (улыбается).
– Перестали сейчас?
– Я просто был слишком молодой. Приехал в самый богатый регион Германии, где все очень пунктуальные, нарушать законы и идти против правил нельзя.
– В одном из ваших первых интервью после переезда вы сказали, что некоторые вещи в России заставляют только крутить головой, к ним нужно просто привыкнуть и пережить. Что к этому относится?
– Путешествия, как мы добираемся на игру.
– Часовые пояса?
– Да.
– То есть это до сих пор тяжело переживается?
– Конечно! Слетайте с нами. Давайте!
– Я с удовольствием. Но мне не надо будет играть?
– Ну… Мы придумаем вам какую-нибудь нагрузку, чтобы вы действительно почувствовали. На самом деле это очень сложно, это не шутка.
– Расскажите поподробнее.
– Страна очень большая. Для европейца сказать, что мы полетим – это два часа максимум, а тут скажешь про два часа, и все смеются: «Только два часа? О, это праздник» Климат холодный. Температура скачет от +5 до –20, –25.
– Таким образом на первый план выходит реабилитация и восстановление.
– Если тренер это понимает, то, думаю, получится хороший результат. Если он не хочет этого понимать, то тогда будет тяжело.
– Я правильно понимаю, что не все тренеры в вашей карьере это понимали?
– Да, не все тренеры хотели это понимать.
– Это касается бывшего тренера «Локомотива»?
– Нет, ни о ком конкретно я не говорю.
– Сколько языков вы знаете?
– Четыре-пять.
– И на всех можете свободно изъясняться?
– Ну как свободно? Сейчас был в Германии. Я очень быстро вспоминаю все слова, могу начать диалог, но все равно. 10-11 лете не разговаривал на немецком. Встретил тренера, с которым мы выиграли Лигу чемпионов, но был вынужден разговаривать с ним на английском. Мы начали на немецком, но я стал теряться, было очень мало времени перед игрой, поэтому перешли на английский.
– Немцы помогали вам учить немецкий?
– А он румын, не немец.
– Я не про тренера, а вообще.
– А, да. У нас была команда 12 человек и из них только четыре немца.
– «Зенит» играл четвертьфинал Кубка ЕКВ с «Хакингом». Это немецкая команда, но во всем составе «Хакинга» не было ни одного немца. Ни по паспорту, ни этнического. Единственный немец по паспорту был в составе «Зенита», и тот по происхождению венгр. Георг Грозер – ваш друг?
– Конечно.
– У меня есть друзья из Чехии и Словакии, даже супружеские пары, и они часто подкалывают друг друга на тему национальных особенностей. Как часто у вас с Грозером происходят этнические конфликты?
– Они не происходят.
– Даже в шутку? Не троллите друг друга?
– Нет. Он очень гордый венгр, а я гордый словак. Хотя сейчас я русский. Могу сказать, что я на 50 процентов словак, на 50 процентов русский.
– Гордый словак на 50 процентов русский и гордый венгр на 50 процентов немец. Это является отличным свидетельством того, как спорт объединяет, несмотря на то, что сейчас происходит. Коронавируса боитесь?
– Нет. Зачем?
– Страшно, люди все боятся.
– Они читают новости, их заставили бояться.
– Кто их заставляет?
– СМИ их заставляют. Один процент людей понимает, что это такое, а 99 процентов не хотят понимать.
– То есть вы сейчас не рассматриваете как некоторое везение, что вам играть полуфинал еврокубка в Новосибирске? А потом это будет, скорее всего, Турция или Италия. Вам все равно, куда лететь?
– Если это будет финал, все равно.
– Вы переехали в Россию и пережили не один экономический кризис. Кризисов тоже не боитесь?
– Слушайтесь, боюсь. Особенно этого кризиса боюсь.
– Почему именно этого?
– История так показывает. Я же не могу рассказывать в волейбольном интервью про геополитику и кризис, но я его боюсь.
– Вы читаете много исторической литературы, чтобы лучше понимать процессы, которые происходят в мире сейчас.
– Стараюсь, да.
– И эти знания, полученные из литературы, вас пугают?
– Да. Я же говорю, один процент знает, а 99 процентов не знают (улыбается). Вот им хорошо. Меньше знаешь – крепче спишь. Но я думаю, что в России все будет хорошо.
– Для кого?
– Для всех. В других местах будет хуже.
– В российском волейболе есть такой персонаж – Алексей Спиридонов. Какого исторического персонажа он вам напоминает?
– Клоуна.
– Это исторический персонаж на все времена. Они существуют повсюду. А вы читаете, что он пишет в твиттере?
– Нет, мне вообще не интересно. Не хочу тратить такой ценный ресурс, как время, на клоуна.
– А когда он стоит на площадке по другую сторону сетки, какие у вас ощущения? Есть желание как можно лучше сыграть, что-то доказать?
– Ему доказать? Нет. Я в первую очередь доказываю самому себе. Зачем ему доказывать? Он кто?
– Кто для вас авторитеты в волейбольном мире прямо здесь и сейчас?
– Например, Вильфредо Леон, Георг Грозер, Ореоль Камехо, Макс Михайлов, Александр Бутько в первую очередь. Есть люди, как Майкл Джордан, Кобе Брайант или Сергей Тетюхин, который просто придет, и вы любой вопрос ему можете задать. Он готов с вами это обсудить. Причем он был лучшим игроком мира на своей позиции. Они похожи с Кобе Брайантом и другими очень большими игроками.
– Где была самая крутая атмосфера на волейболе?
– В Турции дикие люди ходят на волейбол. Не могу сказать, что мне там понравилось, но было интересно, потому что они пытались как-то остановить игру, бросали все, что угодно. Мы как-то играли дерби «Фенербахче» – «Измир», и сын менеджера команды комментировал матч. Какой-то фанат ему что-то сказал, не знаю что, я играл тогда, и он начал бить этого фаната в прямом эфире. Его потом уволили, естественно. Он больше не работал на телевидении.
– В честь главного тренера «Зенита» Туомаса Саммелвуо нам готовят уху по-фински. Вы супы любите?
– Обожаю.
– Как каждый словак, которого я знаю. Они все любят суп, не знаю почему. Жена моего лучшего друга из Чехии словачка, и она сказала, что за борщ продаст всех, включая родину. Какие супы вы любите?
– Скорее всего, все. Люблю суп с квашеной капустой, с колбасой, с фасолью. Много чего нравится. Чесночный тоже хороший.
– Давайте вспомни супы во всех странах. В Польше, где вы играли, журек. Он хорош после празднований чемпионских титулов, насколько я знаю. Нравился?
– Да.
– Потому что часто выигрывал. В Германии есть такой суп в полулитровых кружках.
– Немцы жадные, там нехороший суп. Чтобы был хороший суп, нужно очень много ингредиентов. Хороших, качественных, дорогих. В немецких ресторанах, как правило, я такого не встречал.
– Лукаш обязательно должен вспомнить, что в Чехии всегда едят гуляшевый суп.
– И в Чехии, и в Словакии.
– Из чего он должен быть?
– Из хорошего мяса дикого кабана или оленя.
– Есть в Словакии такое блюдо – галушки. Мой друг чех говорит, что галушки – это «бе», а его жена словачка, что это супер. Так галушки – это супер или нет?
– Слушайте, я не большой фанат галушек, честно. Я могу съесть один раз в год, но чтобы я прилетел в Словакию и такой: «Пойдем галушки кушать», нет.
– Как сейчас выглядит волейбол в России?
– В Питере очень много народу собирается.
– Это правда, я был поражен атмосферой.
– Это факт. Здесь очень хорошие болельщики. Все адекватные, культурные, прилично себя ведут.
– То есть идея создания нового волейбольного клуба была абсолютно правильной?
– Я считаю, что да.
– Вы знали что-нибудь про Платонова, когда занимались в детстве волейболом?
– В детстве нет.
– А потом?
– Потом услышал, конечно.
– Вы сейчас играете на суперсовременной арене, которая удобна и на самой площадке, и в файе. В каких условиях вы начинали в Словакии?
– Я считаю, что в очень хороших условиях. В первую очередь у нас была построена советская школа. У нас в каждом городе, даже очень маленьком на 30 тысяч жителей, был клуб. Там были свои волейбольные, футбольные и хоккейные команды. Сейчас пошел развал. Я же 86 года рождения, родился в Чехословакии, в социалистическом лагере. Тем не менее, спорт тогда был очень хорошо построен. У нас было огромное количество талантов и возможностей. В моем родном городе Жилине был большой зал советской постройки, там можно было шесть волейбольных площадок рядом поставить. Там, конечно, всегда было очень холодно, как в Белгороде примерно, но зал красивый. Это была вторая лучшая команда в Чехословакии.
Читайте также
«Зенит» на подаче!
Решающие игры женских и мужских команд будут сыграны при ограниченном количестве зрителей
России грозит финал еврокубка, несмотря ни на что!
Фото: ВК «Зенит», ВК «Локомотив», fivb.com
Гостем нового выпуска шоу «Оле, Гуакамоле» (или «Спорт есть!») стал лучший волейболист Словакии, поигравший и за сборную России – доигровщик «Зенита» Лукаш Дивиш.
– Лукаш, объясните людям, кто такой доигровщик. Для тех, кто познает волейбол только сейчас.
– Доигровщик – это человек, который постоянно находится на площадке. Он отвечает практически за все элементы в волейболе. Самая главная и важная задача – прием для всей команды. Он должен хорошо уметь и нападать, и подавать, и в защите играть, и логически думать, чтобы иметь ресурс менять игру, задавать темп. Он может решать концовки, придумывать ходы.
– Что вас привело в волейбол? Почему вы начали играть именно в него?
– Я из волейбольной семьи. Мой старший брат играл в волейбол, а я всегда смотрел на него. Папа с дедушкой тоже занимались волейболом. Можно сказать, этот спорт у меня в генах. Я даже не рассматривал другие виды спорта, в том числе баскетбол или, может быть, теннис.
– В одном из интервью у вас спросили, любите ли вы футбол. Вы сказали: «Нет, я за ним не слежу». Это какая-то ревность спортивная?
– Нет, знаете, мне это просто неинтересно.
– В Словакии же он популярный.
– Да, он везде популярный.
– Это, наверное, и противно, что он везде популярный?
– Он слишком простой.
– Для человека, который на площадке отвечает за массу процессов, наверное, действительно простой.
– Я понимаю, что это на массу. Это даже не спорт, это другой мир.
– Когда получали российский паспорт, вы сказали, что в какой-то момент вам стало тесно в рамках сборной Словакии. Что в стране нет ни денег на волейбол, ни внимания. Так и осталось?
– Стало хуже. Я недавно разговаривал с ребятами и тренерами, с которыми мы вместе выступали за сборную, достигали успехов, они говорят, что даже нет ресурсов среди молодежи. Они и хотели бы поднять спорт, но не на ком. Молодежь не интересует волейбол.
– В России вы начинали в новосибирском «Локомотиве», с которым в ближайшее время сыграете полуфинал Кубка ЕКВ. С какими ощущениями вы вернетесь в Новосибирск? Как вас встретят в чужой форме?
– Думаю, хорошо. Мы уже там играли меньше месяца назад.
– Но статус матча другой.
– Да, но в прошлый раз болельщики хорошо меня встретили, все приветствовали. Мне наоборот интересно опять поиграть в Новосибирске, потому что я играл там семь лет – большую часть своей карьеры. Я очень хорошо знаю зал, соперника. Они добавили темп и еще некоторые качества, благодаря которым лидируют, заняли первое место. Это достаточно опасный соперник, но мы сможем с ним справиться.
– Несколько лет назад Лукаш Дивиш говорил, что это лучший клуб, в котором он когда-либо выступал. После переезда в Петербург мнение изменилось?
– По достижению результатов он так и остается.
– Нет ощущения, что вы теперь выступаете за лучший клуб в другом месте?
– Конечно, здесь, в Питере, ощущения получше. Город европейский, менталитет тоже. Понятно, что сюда приезжает очень много иностранцев, все должны подстроиться под сервис и менталитет немного европейский, расслабленный, адекватный, культурный.
– Вы рассказывали, что так и не привыкли к Германии, хотя за «Фридрихсхафен» выиграли три немецких чемпионата и одну Лигу чемпионов, выучили немецкий и были там успешны. Оказывается, это все из-за того, что вы часто получали штрафы.
– Да нет. Ну получил я сразу штраф за превышение скорости, да (улыбается).
– Перестали сейчас?
– Я просто был слишком молодой. Приехал в самый богатый регион Германии, где все очень пунктуальные, нарушать законы и идти против правил нельзя.
– В одном из ваших первых интервью после переезда вы сказали, что некоторые вещи в России заставляют только крутить головой, к ним нужно просто привыкнуть и пережить. Что к этому относится?
– Путешествия, как мы добираемся на игру.
– Часовые пояса?
– Да.
– То есть это до сих пор тяжело переживается?
– Конечно! Слетайте с нами. Давайте!
– Я с удовольствием. Но мне не надо будет играть?
– Ну… Мы придумаем вам какую-нибудь нагрузку, чтобы вы действительно почувствовали. На самом деле это очень сложно, это не шутка.
– Расскажите поподробнее.
– Страна очень большая. Для европейца сказать, что мы полетим – это два часа максимум, а тут скажешь про два часа, и все смеются: «Только два часа? О, это праздник» Климат холодный. Температура скачет от +5 до –20, –25.
– Таким образом на первый план выходит реабилитация и восстановление.
– Если тренер это понимает, то, думаю, получится хороший результат. Если он не хочет этого понимать, то тогда будет тяжело.
– Я правильно понимаю, что не все тренеры в вашей карьере это понимали?
– Да, не все тренеры хотели это понимать.
– Это касается бывшего тренера «Локомотива»?
– Нет, ни о ком конкретно я не говорю.
– Сколько языков вы знаете?
– Четыре-пять.
– И на всех можете свободно изъясняться?
– Ну как свободно? Сейчас был в Германии. Я очень быстро вспоминаю все слова, могу начать диалог, но все равно. 10-11 лете не разговаривал на немецком. Встретил тренера, с которым мы выиграли Лигу чемпионов, но был вынужден разговаривать с ним на английском. Мы начали на немецком, но я стал теряться, было очень мало времени перед игрой, поэтому перешли на английский.
– Немцы помогали вам учить немецкий?
– А он румын, не немец.
– Я не про тренера, а вообще.
– А, да. У нас была команда 12 человек и из них только четыре немца.
– «Зенит» играл четвертьфинал Кубка ЕКВ с «Хакингом». Это немецкая команда, но во всем составе «Хакинга» не было ни одного немца. Ни по паспорту, ни этнического. Единственный немец по паспорту был в составе «Зенита», и тот по происхождению венгр. Георг Грозер – ваш друг?
– Конечно.
– У меня есть друзья из Чехии и Словакии, даже супружеские пары, и они часто подкалывают друг друга на тему национальных особенностей. Как часто у вас с Грозером происходят этнические конфликты?
– Они не происходят.
– Даже в шутку? Не троллите друг друга?
– Нет. Он очень гордый венгр, а я гордый словак. Хотя сейчас я русский. Могу сказать, что я на 50 процентов словак, на 50 процентов русский.
– Гордый словак на 50 процентов русский и гордый венгр на 50 процентов немец. Это является отличным свидетельством того, как спорт объединяет, несмотря на то, что сейчас происходит. Коронавируса боитесь?
– Нет. Зачем?
– Страшно, люди все боятся.
– Они читают новости, их заставили бояться.
– Кто их заставляет?
– СМИ их заставляют. Один процент людей понимает, что это такое, а 99 процентов не хотят понимать.
– То есть вы сейчас не рассматриваете как некоторое везение, что вам играть полуфинал еврокубка в Новосибирске? А потом это будет, скорее всего, Турция или Италия. Вам все равно, куда лететь?
– Если это будет финал, все равно.
– Вы переехали в Россию и пережили не один экономический кризис. Кризисов тоже не боитесь?
– Слушайтесь, боюсь. Особенно этого кризиса боюсь.
– Почему именно этого?
– История так показывает. Я же не могу рассказывать в волейбольном интервью про геополитику и кризис, но я его боюсь.
– Вы читаете много исторической литературы, чтобы лучше понимать процессы, которые происходят в мире сейчас.
– Стараюсь, да.
– И эти знания, полученные из литературы, вас пугают?
– Да. Я же говорю, один процент знает, а 99 процентов не знают (улыбается). Вот им хорошо. Меньше знаешь – крепче спишь. Но я думаю, что в России все будет хорошо.
– Для кого?
– Для всех. В других местах будет хуже.
– Alexey Spiridonov (@spirik15) March 17, 2020
– В российском волейболе есть такой персонаж – Алексей Спиридонов. Какого исторического персонажа он вам напоминает?
– Клоуна.
– Это исторический персонаж на все времена. Они существуют повсюду. А вы читаете, что он пишет в твиттере?
– Нет, мне вообще не интересно. Не хочу тратить такой ценный ресурс, как время, на клоуна.
– А когда он стоит на площадке по другую сторону сетки, какие у вас ощущения? Есть желание как можно лучше сыграть, что-то доказать?
– Ему доказать? Нет. Я в первую очередь доказываю самому себе. Зачем ему доказывать? Он кто?
– Кто для вас авторитеты в волейбольном мире прямо здесь и сейчас?
– Например, Вильфредо Леон, Георг Грозер, Ореоль Камехо, Макс Михайлов, Александр Бутько в первую очередь. Есть люди, как Майкл Джордан, Кобе Брайант или Сергей Тетюхин, который просто придет, и вы любой вопрос ему можете задать. Он готов с вами это обсудить. Причем он был лучшим игроком мира на своей позиции. Они похожи с Кобе Брайантом и другими очень большими игроками.
– Где была самая крутая атмосфера на волейболе?
– В Турции дикие люди ходят на волейбол. Не могу сказать, что мне там понравилось, но было интересно, потому что они пытались как-то остановить игру, бросали все, что угодно. Мы как-то играли дерби «Фенербахче» – «Измир», и сын менеджера команды комментировал матч. Какой-то фанат ему что-то сказал, не знаю что, я играл тогда, и он начал бить этого фаната в прямом эфире. Его потом уволили, естественно. Он больше не работал на телевидении.
– В честь главного тренера «Зенита» Туомаса Саммелвуо нам готовят уху по-фински. Вы супы любите?
– Обожаю.
– Как каждый словак, которого я знаю. Они все любят суп, не знаю почему. Жена моего лучшего друга из Чехии словачка, и она сказала, что за борщ продаст всех, включая родину. Какие супы вы любите?
– Скорее всего, все. Люблю суп с квашеной капустой, с колбасой, с фасолью. Много чего нравится. Чесночный тоже хороший.
– Давайте вспомни супы во всех странах. В Польше, где вы играли, журек. Он хорош после празднований чемпионских титулов, насколько я знаю. Нравился?
– Да.
– Потому что часто выигрывал. В Германии есть такой суп в полулитровых кружках.
– Немцы жадные, там нехороший суп. Чтобы был хороший суп, нужно очень много ингредиентов. Хороших, качественных, дорогих. В немецких ресторанах, как правило, я такого не встречал.
– Лукаш обязательно должен вспомнить, что в Чехии всегда едят гуляшевый суп.
– И в Чехии, и в Словакии.
– Из чего он должен быть?
– Из хорошего мяса дикого кабана или оленя.
– Есть в Словакии такое блюдо – галушки. Мой друг чех говорит, что галушки – это «бе», а его жена словачка, что это супер. Так галушки – это супер или нет?
– Слушайте, я не большой фанат галушек, честно. Я могу съесть один раз в год, но чтобы я прилетел в Словакию и такой: «Пойдем галушки кушать», нет.
– Как сейчас выглядит волейбол в России?
– В Питере очень много народу собирается.
– Это правда, я был поражен атмосферой.
– Это факт. Здесь очень хорошие болельщики. Все адекватные, культурные, прилично себя ведут.
– То есть идея создания нового волейбольного клуба была абсолютно правильной?
– Я считаю, что да.
– Вы знали что-нибудь про Платонова, когда занимались в детстве волейболом?
– В детстве нет.
– А потом?
– Потом услышал, конечно.
– Вы сейчас играете на суперсовременной арене, которая удобна и на самой площадке, и в файе. В каких условиях вы начинали в Словакии?
– Я считаю, что в очень хороших условиях. В первую очередь у нас была построена советская школа. У нас в каждом городе, даже очень маленьком на 30 тысяч жителей, был клуб. Там были свои волейбольные, футбольные и хоккейные команды. Сейчас пошел развал. Я же 86 года рождения, родился в Чехословакии, в социалистическом лагере. Тем не менее, спорт тогда был очень хорошо построен. У нас было огромное количество талантов и возможностей. В моем родном городе Жилине был большой зал советской постройки, там можно было шесть волейбольных площадок рядом поставить. Там, конечно, всегда было очень холодно, как в Белгороде примерно, но зал красивый. Это была вторая лучшая команда в Чехословакии.
Читайте также
«Зенит» на подаче!
Решающие игры женских и мужских команд будут сыграны при ограниченном количестве зрителей
России грозит финал еврокубка, несмотря ни на что!
Фото: ВК «Зенит», ВК «Локомотив», fivb.com